Рваная книжка

Рваная книжка

Библиотека-передвижка в нашем селе располагалась в доме дяди Кости Митрева, стоявшем напротив магазина. Заведовала библиотекой Мария Костина, мать Витьки и Васьки – Витька старше меня на год, а Васька на год моложе. Представляла библиотека собой десятка три книг, лежащих на двух подоконниках. На одном, дальнем с десяток обязательных, их давали в нагрузку – чистенькие, нечитаные (партийная, колхозная и прочая литература). На втором – книжки художественные, но чаще всего там лежала только тетрадка, куда записывалось, кто какие книги взял и чья на эти книги следующая очередь. Читающих семей в селе насчитывалось не очень много: Пунины, Плиткины, Писулины, Виноградовы, Яккины, Ступкины, но они почти сразу же разбирали между собой всю художественную литературу. Содержание прочитанного обсуждалось книгочеями постоянно, а перемещались книги между домами уже без участия библиотекарши. И ее единственной задачей оставалось собрать книжки для очередного обмена. Надо сказать, что задача эта оказывалась, как правило, достаточно сложной. Книги забывались в самых неподходящих местах: в сараях, на ферме, в водогрейке, на покосе; случалось, они переезжали в другую деревню. За год – срок, на который выдавали книги на передвижку, – некоторые зачитывались так, что не разобрать названия на обложке. И конечно, часть книг совсем не находилась – терялась. Во время пастьбы мне как-то в сенцах одного из домов попала на глаза книжка, вернее то, что от нее осталось: без обложки и части листов, одна середка. Я и прихватил ее с собой в выгон. Представьте себе, раннее сырое утро, рваный не по росту пиджак, штаны с огромными заплатами и босиком; с ольхового куста то и дело падают на страницу капли, и каждые 5 – 10 минут нужно вскакивать и смотреть, где овцы, а если долго не вставать, застывает тело, мерзнут ноги. Речь в книге шла о том, как два мальчишки поменялись одеждой: принц отдал свою одежду нищему подростку, который стал Издание 1956 года 9 Рис. А. Кузнецовой жить во дворце, а сам, одевшись нищим, пошел жить на улицу. В то время кино в наше село привозили, но редко. И ни одного фильма, где бы шла речь о королях и средневековье, я еще не видел. Нищих я представлял себе отчетливо: в те годы побирушки еще бродили по нашим  деревням. Помню худого и рыжеватого Ваню Лазукоського и сгорбленную, одетую во всё черное старушку, откуда-то из-под Чамерова. Они носили одинаковые, похожие на пастушьи холщовые сумки-торбы, куда и складывали подаваемые им куски, и, бывало, угощали нас своими «припасами». Мне разок достался кусочек серого пирога, самая горбушечка, без остатков начинки и совсем сухая, но до того вкусная... По школьным плакатам и книгам хорошо помнил, как выглядели рыцари и вельможи. А вот с королевским дворцом, особенно его внутренними покоями, оказалось сложнее, и рисовался он в моем воображении с трудом – что-то среднее между Московским Кремлем и нашей церковью. К обеду тогда разведрилось и потеплело. На обед принесли бутылку молока, кусок хлеба и вареное яйцо. Яйцо я съел, а когда стал пить молоко, оказалось, что налили мне его в грязную бутылку и в нем плавают сухие мухи. Есть очень хотелось, но допивать молоко не стал, побрезговал. Уже учась в техникуме, в библиотеке стал просматривать небольшую книжку в мягкой обложке «Принц и нищий», автор Марк Твен. Раньше я ее не видел, открыл по привычке где-то на середине. Показалось, что я это уже читал... Следующая страница... И всё встало в памяти: и моросливое утро, и молоко с мухами, и рваная, без картинок книжка.