О рождении песен. О страхе. О мериле человека и музыканта.

О рождении песен. О страхе. О мериле человека и музыканта.

Немного Нервно можно назвать почти что синонимом яркой, но светлой, нежной и мечтательной музыки. Что Вас вдохновляет на такое доброе и искрящееся творчество и насколько сложно в нашем мире и в наше время нести свет, когда вокруг столько темноты?

- Скажу честно: я не знаю. Иногда я думаю, что мои песни намного лучше меня самой. Я получаю их, как зашифрованные послания. Превращаю в тексты и музыку, пою. В них, действительно, есть что-то нежное и светлое. Я часто думаю, что во мне самой этого почти нет. Может, никогда и не было. А может – вышло в песни. Но мне от этого не тяжело. Напротив – так легко и правильно знать, что ты живешь не зря. Даже если раздаешь все лучшее, что в тебе есть. 

Что для тебя является мерилом успеха музыканта и человека? Это деньги, слава или что-то другое? 

- Для меня есть всего один показатель успеха и музыканта, и человека. Это то, жизнь скольких людей вокруг себя ты сделал легче, приятнее и счастливее. Все остальное – не в счет. Деньги приходят и уходят. Слава – просто пена на гребне волны. Однажды ты потеряешь все. По той или иной причине. Все зыбко. Все ненадежно. Все отвернутся от тебя. Останется только добро, которое ты сделал. Даже если его никто не заметил. Это то, что ты унесешь с собой даже за самый последний порог. Тысячи и тысячи маленьких ежедневных хороших мыслей и дел – это огромный труд. Больше, чем миллион заработать или Грэмми получить. Светлым человеком быть. Который мир не к концу подвигает, а к счастью всего существующего - как умеет. Сложно это и важно.

Лирика группы очень своеобразная и совсем-совсем небанальная, но в тоже время она близка огромному количеству людей. Ты сама можешь объяснить, почему у тебя получается так писать тексты песен, что они проникают напрямую в душу и сердце минуя мозг, а у других нет? Легко ли ты придумываешь песни? Это какой-то щелчок и вот уже песня готова или это как вынашивание ребенка: долго, иной раз очень-очень тяжело, но в итоге – счастье?

- Это как падение с лестницы. Вот его не было – а вот оно уже есть. И ты сидишь на нижней ступеньке, трешь ушибленное колено и понятия не имеешь, как это произошло. Песни валятся на меня. Сразу со словами, музыкой, визуальными образами и еще каким-то пакетом информации, которую мне не всегда удается разархивировать. А каким образом они проникают в сердца тех, кто хочет их слышать…. У меня есть теория. Я пишу эти песни не умом – сердцем. А значит – и воспринять их можно только сердцем. Я верю, что внутри каждого музыканта звучит всего одна мелодия, которую он играет всю жизнь – меняя ритмы, тембры, ноты и вариации до неузнаваемости. Мы зовем это уникальным авторским стилем. А я думаю, что эта мелодия и есть душа музыканта. Её он и играет всю жизнь. А когда все вариации исчерпаны – самое время уходить, оставив одну единственную про запас – для себя. Потому как, исполнив эту последнюю вариацию, он освободит свою душу и станет музыкой… Просто у меня мелодия такая – вырываются барокковые трели и гармонии. Ничего не могу с этим поделать. Хотя, стараюсь.

В одном из интервью ты сказала, что поешь о хрупкости и вечности всего, о смертности и конечности красоты и чтобы ценить то, что у тебя есть – нужно понимать, что однажды ты это потеряешь. А чего боишься потерять ты? Вопрос скорее не о материальном, а о чем-то эфемерном.

- Я боюсь потерять ощущение волшебства вокруг. Боюсь перестать верить в бога, предназначение и чудеса. Потому что пока у меня есть это – я могу пережить любую другую потерю. И ничего не страшно.

Екатерина Гопенко | из интервью